Корреспондент издания The New York Times Ли Юнь описал современную китайскую молодежь — поколение, выросшее во времена цензуры западных интернет-медиа и сервисов. Сейчас они, буквально, живут в условиях альтернативной сети, отличной от всего мира.
Редакция AIN.UA приводит адаптированный перевод материала. Юнь показывает отличия между Западом и Китаем на примере 18-летнего Вея Дионга. Подросток из южнокитайского города Лючжоу увлекает баскетболом, слушает хип-хоп и смотрит голливудские фильмы о супергероях. Главное отличие — Дионг никогда не слышал про Google или Twitter. Даже упоминание Facebook встречалось ему лишь однажды. Таких как Дионг — еще целое поколение. За последнее десятилетие китайские власти заблокировали Google, Facebook, Twitter, Instagram, а также тысячи других ресурсов, в числе которых есть The New York Times и даже Wikipedia.
Их место заняли китайские аналоги, которые проходят через строгую цензуру. Привыкнув к местным приложениям и сервисам, многие не выражают интереса к тому, что заблокировано в сети. Это позволяет Пекину строить альтернативную систему ценностей, противостоящую западной либеральной демократии. Юнь опасается, что тренд набирает популярности — Китай начал «экспортировать» свою модель контроля за интернетом в страны вроде Вьетнама, Танзании и Эфиопии. Такой исход прямо противоположен тому, что думали на Западе про интернет в начале 2000-х.
Тогда президент Билл Клинтон уверял, что популярность сети сделает Китай более открытым обществом, наподобие Соединенных Штатов. «В новом столетии, свобода будет распространяться по мобильному телефону и кабельному модему», уверял политик. Случилось иначе. Теперь для иностранных интернет-гигантов выход на огромный китайский рынок кажется все более несбыточной мечтой. Под руководством Си Цзиньпина Коммунистическая партия усилила идеологический контроль за сетью. Лишь за первое полугодие 2018 года местный интернет-регулятор отозвал лицензии или закрыл более 3000 сайтов. Несмотря на это, американские компании делают попытки — пусть и не очень успешные.
Google, по слухам, создает цензурированную версию поискового приложения. В прошлом месяце Facebook получила разрешение на ведение деятельности в провинции Чжэцзян.
Соцсеть говорила о планах открыть там инновационный хаб, но власти быстро пошли на попятную. Юнь отмечает, что даже если западным сервисам удастся проникнуть в Китай, они могут не встретить интереса у пользователей. Он приводит результаты исследования, проведенного Пекинским и Стэнфордским университетами. В рамках него 1000 китайских студентов из двух университетов Пекина выдали инструменты для обхода блокировок и цензуры.
Примерно половина ими не воспользовалась. Из тех, кто применил их, почти не нашлось посетителей западных новостных сайтов, заблокированных в Китае. В заключении указывалось, что китайская цензура особенно эффективна, потому что «создает условия, в которых людям не нужна запрещенная информация». Даже среди тех, кто родился в 80-х, настроения были иными.
Юнь приводит пример Хана Хана — блогера, который набрал 40 млн подписчиков на Weibo (китайский аналог Twitter) и продавал миллионные тиражи своих книг, оспаривая устройство китайской политической системы и критикуя традиционные ценности.
Среди нынешних 20-летних таких людей нет. Правда, и сам Хан больше не похож на себя — на Weibo он теперь преимущественно постит о своем бизнесе. Другие предпочитают сервисы вроде Baidu, WeChat или платформу для создания коротких видео TikTok. Пользователи источают оптимизм. По итогам опроса 10 000 юзеров, проведенного компанией Tencent, примерно каждые 8 из 10 китайцев уверены — сейчас их страна переживает лучшее время или ежедневно продвигается вперед. Примерно тот же процент людей заявил об позитивном взгляде на свое будущее.
Юнь иллюстрирует это примерами. 28-летняя Шень Янан работает на сайте по продаже недвижимости и живет в трехмиллионном городе рядом с Пекином. Она верит, что Китай — великая страна и готова делать все, чтобы сделать ее сильнее. Каждый вечер Шень смотрит южнокорейские мыльные оперы.
Новостных приложений у нее нет — девушка говорит, что не интересуется политикой. Ее взаимодействие с заблокированными сервисами ограничилось использованием Google Maps во время поездок в Японию. Заблокированные сайты она не посещает: «В китайских приложениях есть все, что нужно».
Ее подруга Чу Юнкин тратит вечера на просмотр коротких видео в TikTok. Иногда она читает новости на портале Jinri Toutiao и обнаруживает, как много стран вокруг погружены в войны и восстания. Чу уверена: «Китай — гораздо лучшее место». 14-летний Вен Шеньхан хочет стать рэпером.
Он идеализирует Дрейка и Канье Веста. Парня удивляет, что артисты громко заявляют о социальных проблемах и даже не стесняются критиковать президента.
В Китае подобного бы не позволили, уверен подросток — потому что это развивающаяся страна, которой нужна социальная стабильность. Именно повторения таких слов в учебниках и медиа, отмечает Юнь, добивается Коммунистическая партия. Шеньхан знает о существовании Google, Facebook, Twitter и Instagram. Друг его отца рассказал ему, что сервисы заблокировали из-за несоответствия контента «развитию китайского социализма». Парень заявляет: «Мне они [приложения] не нужны».
Но когда молодые китайцы путешествуют за границу, им приходится обживаться в совершенно новой интернет-экосистеме. 23-летний Перри Фенг, который два года назад переехал из Китая на учебу в австралийский Сидней, открыл для себя множество новых сайтов.
Возвращаясь на праздники домой, ему сложно отвыкнуть от пользования Google. Также Фенг отучается читать политические новости в присутствии родителей — они его ругают. Студент говорит: Китайские приложения становятся бесполезными, как только ты пересекаешь границу. Но с Google можно посещать любую страну и пользоваться одной программой. Возврат инвестиций очень высок.
Источник: Новости Ю